Janík, Pavol: Sen zo skla

V miznúcom lesku
pražského hotela Alcron
ťa pozorujem
ako spíš na dne zrkadla.
Jazmínový vánok
roznáša tvoje vidiny,
šumí tvoje nemé túžby.

Všetky rozhlasové stanice
vysielajú tlkot tvojho srdca.
V slúchadlách
všetkých telefónov
počuť tvoj dych.
Na všetkých televíznych kanáloch
ukazujú v priamom prenose
zo zrkadla v hoteli Alcron
tvoju spiacu tvár.

Som televízna kamera
tvojho skleného spánku.
Snívajú sa mi tvoje krištáľové sny.

Perlivo vo mne mrholíš.
Tvoja nahota sa halí
do hmly hotelových záclon,
ktorú sa márne snažím rozfúknuť
posledným výdychom pred usnutím.

Je neskoro.

Lietajúci milenci
nežne zhasínajú
večerné veľkomesto.
Tanečný pár
z fialového neónu
ospalo bliká
na tmavomodrej oblohe.

Diplomati
ušití zo saténu
a vypchaní mydlovými bublinami
opúšťajú operné predstavenia,
koncertné sály a recepcie
a v limuzínach
skonštruovaných zo vzduchu,
tmy a trbletu hviezd
odlietajú ako kométy
do erárnych postelí
v prítmí ambasád.

Končia sa záhradné slávnosti.
Kvitnúce stromy
pijú z fontán.

Na námestiach
sa bez ostychu a bez pohnutia
milujú sochy
všetkých čias,
umeleckých smerov
a veľkostí.

Neúnavné taxíky, sanitky
a hliadkové vozidlá
ticho klesajú na dno rieky,
kým vystrašené ryby
spúšťajú poplašné sirény
a rozsvecujú farebné majáky
strachu.

Prázdnymi ulicami sa vznášajú
meškajúce výletné lode
plné rozochvených svetiel
a ukladajú sa
do posledných voľných výkladov.

Je neskoro.

Z najvyšších poschodí neba
pozvoľna a zdĺhavo
padajú mihotavé lampióny.
Na krídlach nočných motýľov
žiari fosfor.
Počuť
ako tisíc osamelých veží
dýcha
polnočný mosadzný vzduch.

Tak veľmi by som sa chcel
aj ja tebe snívať.

В изчезающем блеске
пражской гостиницы Алькрон
я наблюдаю, как спишь на дне зеркала.
Жасминовый ветерок
разносит твои видения,
шумит твоими немыми мечтами.

Все радиостанции
передают биение твоего сердца.
В трубках
всех телефонов
слышно твоё дыхание.
По всем телевизионным каналам
показывают в прямой трансляции
из зеркала в гостинице Алькрон
твоё спящее лицо.

Я телекамера
твоего стеклянного сна.
Мне снятся твои хрустальные грёзы.

Ты игристо во мне моросишь.
Твоя нагота закрывается
туманом гостиничных занавесок,
который я тщетно пытаюсь раздуть
последним выдохом перед засынанием.

Поздно.

Летающие влюблённые
нежно гасят
вечерний мегаполис.
Танцевальная пара
из фиолетового неона
сонно мерцает
нa темно-синем небе.

Дипломаты,
сшитые из сатина
и набитые мольными пузырями,
оставляют оперные представления,
концертные залы и приёмы
и в лимузинах,
сконтруированных из воздуха,
тьмы и сверкания звёзд,
утелают, словно кометы,
в казённые постели
в полумраке посольств.

Кончаются садовые торжества.
Цветущие деревья
пьют из фонтанов.

На площадях
без стеснения и волнения
крутят любовь статуи
всех времён,
художественных направлений
и размеров.

Неутомимые таксы, машины скорой помощи
и патрульный транспорт
тихо опускаются на дно реки,
тoгда как испуганные рыбы
включают сирены тревоги
и зажигают цветные маяки
страха.

Над пустыми улицами реют
опаздывающие прогулочные корабли,
полные взволнованных огней,
и укладываются
в последние свободные витрины.

Поздно.

С самых высоких этажей неба
не спеша и медленно
падают мигающие лампионы.
На крыльях ночных бабочек
сияет фосфор.

Слышно,
как тысяча одиноких башен
дышит
полуночным латунным воздухом.

Мне бы так хотелось
и самому тебе присниться.