Babits Mihály: Михай Бабич - Верую (Hiszekegy in Russian)

Nem hiszek én egy istenben, mert bárhova nézek,

istent látok, ezert, s nem szomorú a világ.

Egyike gyilkos, a másika áldott, másika részeg,

egyike zengő ég, másika néma virág.

Mind hatalom, de nem egyenlők az erőre; ha egy int

gyakran a másik fut; gyakran a másika fél.

Egyike fényes, a másika vak; hogy lenne ez egy mind?

Semmi az ami csak egy; semmi sem egy, ami él.

Nem hiszem én az egy istent; hiszem az ezer istent:

azt aki adja a fényt; azt aki adja a dalt;

azt kivel a kin is édes, azt kivel a mocsok is szent;

Kronost az öreget s Bacchost a fiatalt;

az arany Aphroditét s minden derüs égi mosolygót;

holdnak szűz erejét, Artemisz enyhe nyilát;

Zeüszt a komor dörgőt s Próteüszt a tengeri bolygót;

és a nyilas napot is, mely a világra kilát;

Gabnaadó bus anyát s lányát, a vidám hazajárót;

erdei lyányokat is s a fura furtfülü Pánt;

látom amint a Moira köröttem fonja a hálót

s olykor az Eümenidák vércsepegős szeme bánt

Élnek az istenek és még érzi hatalmukat egyre

bárha nem is hisz már bennük a léha világ:

egy isten se szorúlt a hitre s az emberi kegyre

egyike zengő ég, másika néma virág.

1911

Не верую я во единого: мир весел,

    их богов тыща, куда ни глянь, всюду бог.

Кто убийца, кто нянька, кто гасит, кто месит,

    кто небо в перезвонах, кто немой цветок.      

Всяк власть, хоть и не всяк силён, вон, погляди,

    один взмахнул, другой улепетывает, третий дрожит,

этот сиянье, а та слепа; что же все — один?

    Одно всегда ничто; ни что не одно, что живо.

Не верую я во единого; их, богов не счесть,

    всяк своё дарит, у всякого своя повадка;

с иным и мука сладка, с иным и грязь за честь;

    верую в старца Хроноса и в юного Вакха,

в Афродиту золотую, в кротость смеха с неба,

    в Протея изменчивого, в деву-луну верую,

в хмурого громовержца Зевса, возницу-Феба,

    верную Артемиды стрелу легкоперую,

в беспечную дочь-гостью, скорбную мать и зов зерна;

    мне и нимфы милы, и Пан, смешной, лопоухий.

пусть в сетях у Мойры порой прореха видна,

    пусть глумливы Эвмениды глазасты и глухи,

но живы боги, и за верой и милостью нашей

    ни один не гонится, хоть и распоследний бог,

и не веря чует их мир, и с ними краше:

    кто небо в перезвонах, кто немой цветок.

1911